С днем рождения, Мэрилин.

воскресенье, 01 июня 2008

19:42

Я сам себе создатель! Я делаю, лишь что хочу. Заткнись, советую, приятель! Учи себя! Я не шучу!©Pain

Прошло 82 года как богиня появилась на свет.

И почти 46 лет,как она покинала нас.

“Я знала, что принадлежу публике и миру не потому, что была талантлива и даже красива, но потому, что больше я никому никогда не принадлежала”

©Мэрилин Монро

Изменился стандарт женской красоты: от подростка Твигги и ходячих "вешалок" до вполне весомых 90-60-90 Клаудии Шиффер. В моде здоровый образ жизни, фитнесс-клубы и солярии. Все это демонстрируют звезды подиума и кино, начиная с Джейн Фонды, увлекшей всю планету аэробикой. Но как иногда не хватает светлого обаяния Нормы Джин, воплощенного на экране стараниями Мэрилин Монро.

Фильмография

Мэрилин Монро у нас полюбили за самоубийство. Мертвая, она получила право на аналитические статьи о конфликте мифа и сущности, на человеческую слабость, на душу и на талант. Ее уход восприняли как самый артистичный акт актерской карьеры, и за виртуозно выполненную смерть наградили титулом "героиня самоубийства и героина". Миф Монро долгое время был для нас не столько мифом о секс-богине, сколько мифом о затравленном художнике. Живая Мэрилин пряталась где-то между некрологами, обвиняющими фабрику грез, и фотографиями отдающейся женщины (других не было!), обрамляющими эти некрологи.

Вечность отвергает старение. Мысль о том, что 1 июня 2008 года ей исполнился бы восемьдесят два года, абсурдна. Мэрилин Монро умерла ради чистоты мифа о вечной женственности.

Ее цвет

Ее любимый цвет - белый. Свет, шампанское, постельное белье, сахар (Sugar - так зовут одну из ее героинь), молоко, коробочка Chanel N 5. Ее белизна - не лунная, а солнечная. Без меланхолии, без грусти, без элегической тоски.

Мэрилин часто снимали у воды. Словно для того, чтобы напомнить о ее "влажном эротизме" и о веществе любви - морской пене. В лодке, на яхте, у Ниагарского водопада, оросившего ее лицо капельками влаги. Первый и последний фильмы Монро объединяет именно вода - в "Скудда Ху! Скудда Хей!" она проплывала в лодке на среднем плане. В незавершенном "Что-то должно случиться" - раздевшись, прыгала в бассейн...

Влага, вода, пена были ее естественной средой, неотъемлемой частью ее сексуальности.

Ее украшения

Она замечательно пела про бриллианты - лучших друзей девушек, но хотя украшения принято выставлять на черном бархате, редко появлялась в черном. Черный фон угрожал подчеркнуть, что Мэрилин - камешек слишком сверкающий и слишком огромный, чтобы быть настоящим.

На экране ей часто дарили драгоценности. В жизни она любила сверкающую бижутерию, стразы. Любила - как маленький ребенок - все блестящее. Любила бусы из необработанного янтаря, которые надевала на шею или укладывала в волосах. Страсть к блесткам, большим стразовым серьгам, "рыбьей чешуе", непристойно облегающим вещам, указывает на ее принадлежность к эстетике кафе-шантана. Но эта безголосая певичка, эта хористка играючи соблазняла принцев, миллионеров, бейсболистов, прогрессивных драматургов и не менее прогрессивных президентов. Оказалось, что все они предпочитают блондинок, украшенных фальшивыми бриллиантами.

Ее туфли

Секрет прост - высокий каблук-шпилька. Фигура Монро без каблука - странно приземистая, коротконогая. Бедра чересчур полные, а коленки далеки от совершенства.

Походка Мэрилин почти гротескна, почти неловка, почти смешна. Кажется, что тоненьким

каблучкам слишком трудно нести ее женскую тяжесть, что они вот-вот подогнутся или надломятся. Зад работает как пропеллер, чтобы удержать равновесие - этот эффект замечательно обыгран в сцене первого появления Мэрилин в фильме

"Некоторые любят погорячее". Кажется, Артур Миллер вспоминал, что когда Мэрилин шла по

песку, ее следы вытягивались в сплошную линию - почти идеальная прямая вырисовывалась благодаря головокружительным кругам, выписываемым

бедрами. Тонкие столбики каблуков и сплошная ниточка шагов - редкие прямые линии в ее округлой, обнимающей, обволакивающей натуре.

Ее духи

Весь мир знал, что она любит Chanel №5. Фраза Монро о том, что вместо пижамы она надевает на ночь капельку Chanel, превратилась в анекдот, повторенный в феллиниевской "Сладкой жизни" Анитой Экберг. Эти духи рекламировали и "дневная красавица" Катрин Денев, и "смутный объект желания" Кароль Буке. При этом обе создавали образы аристократок с безукоризненными манерами, достойных лучшего парфюмерного творения Коко. Но ни Денев, ни Буке не удалось перебить легенду, порожденную Монро. Chanel N 5 остались ее духами, символом эротического аромата. Этот сладкий и нежный парфюм больше любят мужчины, чем женщины. Мужчины знают, что это был запах Монро. А значит - так пахнет секс. Тысячи женщин, принимая в подарок флакончик Chanel, не подозревают, что им дарят запах той, кого тайно мечтают сжимать в объятиях.

Ее волосы

Норма Джин Бейкер (настоящее имя Монро) была шатенкой с волосами до плеч и невнятной прической. Она навсегда превратилась в платиновую блондинку Мэрилин Монро. Забота о цвете волос стала для Мэрилин почти маниакальной - никто не должен был видеть темных корней (тем более, что наглые фотографы изощрялись в поисках непристойных ракурсов снизу, дабы доказать - Мэрилин вовсе не везде блондинка).

Предпочитавший блондинок джентльмен Альфред Хичкок высказался о Монро довольно равнодушно, сочтя ее сексуальный импульс слишком сногсшибательным, а имидж слишком вульгарным (как, впрочем, и юной Бриджитт Бардо). Почти карикатурная сексуальность Монро не заинтересовала режиссера-парадоксалиста, который придерживался концепции неявного эротизма и любил женщин, похожих на вулкан подо льдом.

Мэрилин не слишком шли платочки или шляпки. Волосы казались чуть растрепанными, взъерошенными мужской рукой или ветром (в отличие от уложенных волосок к волоску причесок хичкоковских блондинок). Возвращение к нормаджиновской длине волос в "Неприкаянных" воспринималось как грубое отступление от канона, обидное нарушение чистоты имиджа, совершенное, разумеется, под влиянием ее тогдашнего мужа Артура Миллера. Но уже к следующему фильму остриженные концы волос были выброшены в мусорный ящик. Как, впрочем, и брачное свидетельство.

Ее губы

Ее губы почти всегда полуоткрыты. Почти всегда влажные. Блестящие от яркой помады. Обнажающие неправдоподобно красивые, белые, как жемчуг, зубы. Влажные раскрытые губы в сочетании с запрокинутой головой и томными опущенными веками - губы женщины за мгновение до поцелуя, женщины, предчувствующей экстаз, тающей как сливочное мороженое в ожидании наслаждения.

Экстаз Монро - экстаз с улыбкой. Она обешает удовольствие упоительное, легкое и радостное. Без надрыва, без слез и без истерик.

Над ее верхней губой красивая черная мушка - традиционный знак сексуальности. Скорее всего, поддельная.

Ее глаза

Ее глаза чаще всего полуприкрыты, затуманены, занавешены наклеенными ресницами. Загадочность, расслабленная усталость от бесконечного томления. Веки окончательно опустятся через секунду, и тогда лицо Мэрилин напомнит маску.

Иногда ее глаза по-детски удивительно округлялись, оказываясь ясными и светло-синими. Тогда она представала в другой ипостаси - маленькой девочки, которая, полуоткрыв рот, внимает старшим.

Монро материализовала коллективную мечту мужчин о женщине-ребенке. Парадоксально сочетающей чувственность и невинность, страсть и покорность. Постоянная готовность отдаться кричала о детской слабости, а знаменитая "глупость" - о доведенной до абсурда ребяческой наивности. Если она и была вамп, то самой безобидной вамп на свете.

Ее тело

Ее тело казалось созданием воспаленного воображения подростка, придавшего женскому силуэту неправдоподобно выпуклые формы. В этом мягком, теплом, влажном и живом теле все было слишком, чересчур, чрезмерно, неприлично. Размеры груди, рвущейся из платья. Размеры бедер-пропеллеров. Чувственный наклон вперед, изгиб откинутой шеи. Нарочитые подергивания плечами, рябью расходящиеся по телу, чья температура всегда казалась повышенной ("Некоторые любят погорячее"

. Она доказала, что сексуальность обитает не в скучной гармонии, а в чрезмерности. Сексуальность Мэрилин была настолько избыточной, что легко становилась комичной. Несоответствие - основа комического эффекта, и Мэрилин это блестяще использовала, в лучших ролях иронически отыгрывая собственную нелепость.

Ее голос

Ее голос - смесь детского лепета и кошачьего мяуканья. Никому не приходило в голову называть ее певицей - она была певичкой, иногда - безголосой певичкой. Но это не имело никакого значения. Во-первых, в каждой песенке звучали обертоны, предполагающие в певичке кошечку, зрелую женщину и маленькую девочку одновременно. Во-вторых, Монро выручал присущий ей дар самопародии. А в-третьих, само пение, пускай даже безголосое, уже было чрезмерной роскошью для такой женщины, как Мэрилин. В свои песенки она вносила элемент вызова, как будто говорила: "А я еще и пою!"

Ее мужчины

М.М. не могла не быть наградой лучшему. Лучшему бейсболисту Джо Ди Маджо. Лучшему драматургу-интеллектуалу Артуру Миллеру. Лучшему президенту Джону Кеннеди. Она маячила на горизонте как американская мечта, как приз победителю в жизненном марафоне. Но она же, подавшись вперед, рвалась соскочить с бесчисленных постеров и календарей, чтобы оказаться в солдатской казарме, в убогой квартирке или в приемной жалкого офиса. Неважно где - лишь бы в мужских объятиях.

Аура экстаза, окружающая Монро, льстила самым неказистым мужчинам. Возможно, она была гениальным врачом-психоаналитиком, лечащим с экрана комплексы сильной половины человеческого рода. Она ждала любого прикосновения, любого поцелуя, любого ласкового шепота. Ее образ - образ женщины, постоянно пребывающей в платофазе, за один вздох до оргазма.